Керамика, будучи более древним материалом, уступает фарфору практически по всем параметрам. Температура обжига для нее требуется меньшая, в результате чего “хромает” прочность получаемой продукции. Кроме того, керамику можно получить, использовав глину любого качества, тогда как фарфору требуется строго определенное и более редкое сырье – белая глина каолин. Недаром одним из эпитетов, которые употребляют по отношению к фарфору – “императорский”. Это верно и в прямом, и переносном смыслах. Показательно, что Китай как родину этого явления материальной культуры никто не оспаривает. В конце концов, словом China в мире называют как Поднебесную, так и ее чудесную продукцию из благородной глины.
Китайские истоки
Самым “фарфоровым” городом на планете, пожалуй, можно считать китайский Цзиндэчжень на юго-востоке страны, где в незапамятные времена этот промысел и оформился. Раскопки позволили обнаружить специализированные печи, относящиеся еще к IX-X векам (эпоха У Юэ).
Произведенные в Цзиндэчжене артефакты издревле сравнивали со снегом по их цвету, с металлом по прочности, а тонкость при этом уподоблялась бумажным листам. Здешний фарфор, называемый цинцы, поэт Лу Ю сравнивал со льдом и нефритом и считал “чемпионом” среди чайной утвари. К X веку керамические изделия юго-восточной школы действительно резко выросли в качестве, перестав быть рыхлыми. Впрочем, к цинцы причисляют и образцы так называемого “протофарфора” – самых ранних находок. Их отличала предельная простота и высокое содержание железа, поскольку каолин еще не наловчились грамотно очищать. Тем не менее, обычной керамикой это уже точно не являлось. Протофарфоровые предметы относятся ко временам, когда несоизмеримо больше ценилась бронза.
“Стоили они недорого и поэтому были доступны обычным людям, бронзовые же изделия оставались предметом мечтаний. Из протофафора цинцы делали не только предметы бытового обихода, но и копии бронзовой ритуальной утвари, например, жертвенного сосуда для проса, треножника, колокола и других известных бронзовых изделий”, – говорится в книге Хуана Сяоина “История китайского фарфора”.
Эпоху У Юэ, за которую столь заметно выросли умения гончаров, в целом характеризуют как время непрерывного прогресса культуры, искусств и ремесел. Но общепринятое мнение гласит, что подлинным расцветом китайского фарфора стал XVIII век. К этому времени пика мастерства достигли несколько школ, и, в том числе, северная догнала юго-восточную. А доходы от экспорта неуклонно шли в гору.
Европейцы требуют большего
Интересно, что с развитием европейской экспансии по всему миру заказчики из Старого света увеличивали свои аппетиты. Так, для них уже было мало иметь традиционные китайские фарфоровые изделия, которые полюбились различным вельможам стран-колонизаторов. Начиная с XVIII века запрос все больше идет на привычную европейскому глазу «христианскую» роспись. Иными словами, плательщик заказывал музыку. Это явление вместе с технологическим прогрессом, все большим разделением труда давало своеобразный результат.
“Следы небрежности выполнения обнаруживаются нередко на фарфоровых изделиях, предназначенных для экспорта. Так же как и многократное повторение сюжетов росписи, они свидетельствуют о развитии и масштабах массового изготовления фарфора для внешнего рынка. <…> Более сильные мастера выполняли основной эскиз, более слабые специализировались на определенных деталях”, – отмечает в своем труде советская исследовательница Марианна Кречетова.
Упомянутую небрежность она связывает не столько с банальным саботажем, сколько с принципиальным непониманием библейских сюжетов.
Успокоитель
В собственной китайской традиции весьма распространены функциональные предметы из фарфора, а не просто украшательство как таковое: сложный смысл и практическое применение исторически придавались почти всему. Вообще, если говорить о посуде, то сосуд олицетворял человека как вместилище энергий неба и земли. А роль такого сосуда, как ваза, совершенно особая: по фэн-шую, ее назначение — успокоить пространство. Такого рода успокоение, в свою очередь, как ни странно, требовалось регулярно, и в любом доме. Дело в том, что примерно каждые двадцать лет определенным образом организованное пространство, будь то дом или публичное учреждение, с точки зрения фэн-шуя, «перекашивалось», и его требовалось тем или иным образом менять. В таких случаях и приходила на помощь ваза, которая возвращала гармонию.
Среди прочего, вазы очень часто использовались как хранилища для кистей и свитков. В этом отличие от европейской культуры, где свитки не были сугубо уделом кабинетной работы ученого, а их предпочитали вешать в развернутом виде на стены.
Функциональный символизм
Отдельного интереса заслуживают рисунки и образы на сосудах из китайского фарфора. Среди них практически невозможно найти случайных и ничего не обозначающих. Более того, как правило, речь в таких случаях идет об умозрительных и общефилософских категориях. Например, если на тарелке или вазе изображаются пионы, то имеется в виду широко понимаемое богатство. Образ персика всегда несет в себе пожелание долголетия и даже бессмертия. Время от времени на посуде встречается китайский сорт яблок хайхан, который олицетворяет цветение и красоту. А лотос, пожалуй, наиболее метафизичен: он всегда про длительность пространства и непрерывность времени. Интересен также образ сосны: за ним скрывается фигура отца. Это объясняется крепкостью и устойчивостью: китайцы ценят сосну за ее способность расти даже на откосе, вопреки всему, и дарить свежесть. А если вы увидите благородную сливу мэйхуа, то это послание о совершенстве мира. Недаром у нее пять лепестков, которые соответствуют пяти движениям космогонической концепции.
Что касается изображаемых животных, то лягушка — символ радости, а также отсылка к одной из притч. Суть ее в том, что однажды лягушка угодила в колодец, где обрела покой и комфорт, в связи с чем стала звать туда черепаху — разделить с ней это удовольствие. Однако черепаха ничего приятного в пребывании в колодце не нашла. Как видно из этого примера, почти за всякой картинкой стоит нечто нелинейное и с подтекстом. Запечатленная утка отождествляется с тонкостью, изяществом и эстетизмом, петух – со счастьем. А летающие птицы обычно напоминают о просветленных, «улетевших», оторвавшихся от земного людях. И, наконец, креветки призваны приблизить время расцвета и, в широком смысле, величия.
С Елисаветинских времен
В России фарфор и императоры, как известно, тоже существовали в одном смысловом ряду. На юге Петербурга еще в середине XVIII века начал свою работу Императорский фарфоровый завод, что повлияло на некоторые городские наименования. В том же Невском районе долгое время функционировало Фарфоровское кладбище, а вдоль Октябрьской железной дороги проходит крайне необычная улица Фарфоровский пост с деревянными домами, упрятанная под мостом и расположенная ниже окрестных, более современных магистралей.
Белую глину для заводской обработки добывали на просторах империи – в Киевской, Сумской областях, в Подмосковье. А в середине XIX века стали закупать сырье и в Европе, у англичан и французов. При этом готовые фарфоровые изделия закон на тот момент ввозить запрещал.
Завод сохранился и после крушения царского режима, в огромном количестве изготавливая, в частности, пропагандистскую продукцию. Приложил руку к этому делу даже Казимир Малевич. В наши дни, перейдя в частную собственность, предприятие продолжает работу.