Лидер бирманских демократов Аун Сан Су Чжи остается костью в горле у регулярно захватывающих власть военных. В каждом из четырех последних десятилетий ее изолируют от общества под сомнительными предлогами. Нобелевская премия и международная поддержка до сих пор спасают виднейшего и уже немолодого политика постольку-поскольку. На излете первой недели декабря ей присудили реальный срок. “Спасибо, что живой”. Кажется, карательные органы от нее не отделаются никогда. А значит, каждое ее публичное слово стоит слишком дорого.
А могли бы и по глазам
Да, столичный суд, как водится, проходивший в закрытом режиме, назначил лидеру сопротивления знаменитости “двушечку”. Почти половину срока Аун Сан Су Чжи уже отсидела в заключении. Собственно, ее арест был одним из первых действий путчистов, силой взявших власть 1 февраля. Интересно, что 76-летнему борцу за свободу срок почти сразу скостили: то есть, первоначально это была “четверочка”. Это не свойственная хунтам мягкость. Как будто через год они собираются уходить и как будто проблема лидера “Национальной лиги за демократию” рассосется сама собой. О новых уголовных делах, готовящихся против нее, пока не слышно. Впрочем, тоталитаризм, как известно, это ящик черный.
Как и в случае с любой диктатурой, странно не то, что опять посадили. А странно, что как-то с конца восьмидесятых еще не сгноили, не признали пропавшей без вести, не нашли где-нибудь в джунглях с признаками асфиксии. Казалось бы, это логично для государства, где вновь путч и военная диктатура. “А могли бы и по глазам полоснуть” (с). Объяснение этой сравнительной гуманности безобразно банальное. Да, помогает международный авторитет, контакты, премии, огласка всего, что с ней. Судя по примеру Аун Сан Су Чжи, в XXI веке такой бэкграунд оппонента действует даже на совсем суровые режимы. Где несогласных, не вступая в диалог, уничтожают танковыми пулеметами на улицах.
“Осуждение государственного советника после фиктивного судебного разбирательства в секретном судебном процессе в суде, контролируемом военными, является не чем иным, как политически мотивированным”, – такую декларацию выдала верховный комиссар ООН по правам человека Мишель Бачелет после присуждения реального срока многострадальному лидеру бирманской оппозиции.
Беспорядочный диссидент
Интересно, что при освещении приговора мировыми СМИ в последнюю очередь упоминается повод, легший в основу преследования и срока. И все же формально обозначить его необходимо. Первое обвинение представляется более честным и адекватным, оно хотя бы звучит как политическое. Якобы противница хунты призывала к беспорядкам. В конце концов, беспорядками в авторитарных странах считают слишком многое: демонстрацию старого флага, например. Где беспорядки, там и “экстремизм”, но не в случае Аун Сан Су Чжи. Второй пункт обвинения представляется более лукавым.
По мнению генералов, контролирующих сегодняшнюю Мьянму, их главный противник плохо соблюдал противоэпидемические ограничения в прошлом году. То есть, в разгар парламентской кампании выборов, по итогам которых демократы вновь взяли большинство. Плохо соблюдал – вроде того, что позволял себе и соратникам проводить встречи с избирателями. Кстати, важное добавление, если кто-то не понял. Те выборы, их ход и результат были вовсе аннулированы с приходом путчистов. Парламент моментально распустили, этой ветви власти де-факто не существует по сей день. Короче говоря, выборов на самом деле не было, а нарушение на них осталось и привело к тюрьме. Тут вспоминается анекдот про Вовочку, он всё удивлялся запретам в детском саду: “Жопа есть, а слова нету”. Похоже, в случае с, так сказать, прошлогодним волеизъявлением бирманцев дело обстоит наоборот.
“Судебный процесс против Аун Сан Су Чжи, похоже, не заслуживает доверия. <…> Аун Сан Су Чжи посвятила свою жизнь борьбе за свободу и демократию в Мьянме и более 30 лет сталкивается с этой сложной ситуацией”, – произнесла, узнав о приговоре, Берит Рейсс-Андерсен, глава Нобелевского комитета, награждающего премиями мира.
Сеющая раскол среди правозащитников
Настоящие политические баталии на тему Аун Сан Су Чжи происходят скорее не в Мьянме. Ведь, к сожалению, на ее родине власть добывается силой и о равной борьбе говорить не приходится. Цивилизованные споры о ее роли ведутся в мирной среде международных правозащитных институций. И надо сказать, что повод был и остается серьезным. К гонимой бирманке стали относиться холоднее из-за ее позиции относительно народа рохинджа. Как известно, этот исповедующий ислам народ репрессируют и выдавливают из страны годами. Напрямую к печальному явлению лидер демократов, конечно, не причастна, но, по мнению некоторых организаций и правительств западного мира, она чересчур индифферентна к проблеме и уходит от нее. Иными словами, молчание ее по вопросу рохинджа непозволительно звонкое. Именно поэтому за последние годы Аун Сан Су Чжи, несмотря на ее личный героизм и тяжелый внутриполитический путь, лишили ряда символических званий и наград. Но главная из них, “нобелевка”, полученная ровно тридцать лет назад, похоже, навсегда останется при ней.
Подобные претензии можно часто слышать на постсоветском пространстве. Их предъявляют политикам, которые не хотят отвечать в лоб на вопрос “Крым наш?”. Увы, в случае с рохинджа и Мьянмой проблема состоит не только в геополитическом пиаре и условных границах. Все-таки, речь идет о сотнях тысячах беженцев и о реальных человеческих жертвах. Будем честны – о прямом геноциде. Тем временем, ситуация с рохинджа ведет к конфликтам самопровозглашенного бирманского руководства не только с западными резонерами, но и с соседями, далекими от демократии. Бесконечно принимать толпы нищих беженцев почти сразу стало сущим проклятием для сверхперенаселенного Бангладеш. Теперь мучается не он один.
“Я понимаю, что мы приветствуем принципы невмешательства, но … АСЕАН должна также учитывать принцип невмешательства… То, что происходит в Мьянме, уже выходит из-под контроля Мьянмы”, – пожаловался на неделе глава малайзийского МИД Сайфуддин Абдулла.
По его подсчетам, на Малайзию легли бременем уже две сотни тысяч бежавших рохинджа.
Эта обеспокоенность будет вечной
Пока надежду свободолюбивых бирманцев содержат в неназванном узилище, проблем у хунты не убавляется. Она продолжает быть маргинальной и незаконной властью в глазах евроатлантического мира. На неделе госсекретарь США Энтони Блинкен объявил о “жестких” санкциях против военных-узурпаторов, правящих Мьянмой. Правда, его подловили на недостаточной серьезности намерений. Как пишет Associated Press, до половины бюджетных доходов хунте приносит продажа углеводородов за валюту. Тем не менее, по столь чувствительному месту санкциями бить вроде как не собираются. В свою очередь, Евросоюз тоже готовит санкции – к февральской годовщине путча. И тоже отказывается облагать ими нефтегазовые госпредприятия. Объясняют это чиновники нежеланием приносить дополнительные страдания азиатскому народу, и так переживающему не лучшие времена.
Характерно, что среди наиболее радикальных противников хунты такая аргументация нередко считается подложной. Бежавшие в соседние страны, они пикетируют с плакатами о “кровавых деньгах”. Они имеют в виду, что только полный отказ от потребления и обслуживания энергоресурсов Мьянмы способен урезонить диктатуру, с которой на словах так борется коллективный Запад. Кампания активно продвигается и в социальных сетях. Одна из главных мишеней для обвинений – французская компания Total, управляющая газовым месторождением на юге Мьянмы.
Но, в отличие от активистских забот, другое дело – официальная высокая политика трибун. В отличие от санкционных хитростей, говорить благообразные вещи о достоинствах Аун Сан Су Чжи безопасно и никого из политиков карману не бьет. На слова поддержки в ее адрес западные лидеры не скупятся, категорически требуя освобождения и оправдания этого пожилого символа борьбы за свободу. Со своей стороны богатая газом властная силовая верхушка Мьянмы, которой, как выясняется, не угрожает экономическая блокада, слушает, слушает эти призывы и продолжает как ни в чем не бывало держать прозападного оппонента в тюрьме. Похоже, что статус-кво в настоящее время не поменять ни изнутри, ни снаружи.